В какой-то момент здоровый интерес к психологии подхватили многие, но вместе с ним и моду “диагностировать” психические расстройства у себя и окружающих, не имея профильного образования.

Если вам кажется, что корректно “раздавать” диагнозы проще простого — история знает одиозный эксперимент, в котором даже опытных психиатров запросто обвели вокруг пальца.

Пустимся в прошлое — незадолго до января 1973 года, когда профессор Стэнфордского университета Дэвид Розенхан выпускает в журнале Science скандальную статью “О том, как быть вменяемым в сумасшедших местах”.

Что же было в этой статье? Листайте вниз, чтобы узнать.

Небольшая предыстория

Психиатрия XX века — исторический период, когда врачи, психоаналитики, психологи и социологи боролись за превосходство в понимании человеческой психики и её расстройств.

В 1960-х годах было много проблем, связанных с понятием психического заболевания: некоторые психиатры считали это мифом, который нужен для маскировки моральных конфликтов; социологи — искусственными ярлыками, созданными, чтобы контролировать нонконформистов; поведенческие психологи критиковали психиатрию за изучение ненаблюдаемых явлений.

В общем, количество критических замечаний относительно психиатрических диагнозов бурно росло: якобы они не такие содержательные, объективные и валидные, а скорее напоминают сборник мнений и предубеждений. И пик этого скепсиса выразился в настоящей атаке на эффективность психиатрической диагностики — эксперименте Розенхана, получившим широкую огласку.
В его основе лежали вопросы: действительно ли психиатрам удалось разделить здоровые и патологические психологические состояния? характеристики, которые приводят к постановке психиатрического диагноза, вправду присущи пациентам или скорее окружающей среде и контекстам, в которых наблюдатели (психиатры) их обнаруживают?

Эксперимент начинается: 1 часть

Приём

8 добровольцев — три психолога и педиатр, психиатр и художник, домохозяйка и сам Розенхан — самостоятельно обратились за помощью в 12 американских психиатрических больниц под вымышленным именем, профессией и местом работы.

На приёме участники жаловались, что слышат незнакомые голоса своего же пола. Другие события жизни и личностные качества они не фальсифицировали. У всех псевдопациентов диагностировали психические расстройства — шизофрению и в одном случае маниакально-депрессивный психоз.

Госпитализация

Внутри стен психиатрической лечебницы участники договорились моментально прекращать симуляцию галлюцинаций. Их целью было быть убедить персонал в том, что они полностью здоровы. У кого-то эксперимент затянулся, и на эту цель было потрачено два месяца усилий, поэтому некоторые из них признались, что иногда испытывали “кратковременную легкую нервозность и беспокойство”. Двое участников нарушили протокол эксперимента и рассказали сотрудникам о своей истинной профессии в области психологии. Один из них даже “попытался завести роман с медсестрой” и проводил психотерапию другим пациентам. Однако исключения или повторного сбора персонала для пересмотра решения за этим не последовало.

В остальном они и другие участники разговаривали со всеми, как в повседневной жизни. На вопросы о самочувствии отвечали, что всё в порядке и больше симптомов не наблюдается. И тем не менее, продолжали получать назначенные лекарства.

Выписка

Участники провели в заведениях от 7 до 52 дней (в среднем 19 дней) и были выписаны с диагнозом “шизофрения в стадии ремиссии”.

Вывод

В этой части эксперимента Розенхан по сути исследовал процесс стигматизации. В заключении своего «отчёта» он писал: «Как только человека называют ненормальным, все его действия и качества окрашиваются этим ярлыком. И действительно, этот ярлык настолько силен, что большинство нормальных поступков псевдопациентов не замечались или были истолкованы сквозь его призму».

Эксперимент продолжается: 2 часть

Руководство одной клинической больницы, услышав об эксперименте, заявило, что у них бы таких ошибок не произошло. Тогда им сообщили: в ближайшие три месяца ждите одного или несколько псевдопациентов. На протяжение этого времени персонал делал письменные отчёты по поступившим 193 пациентам. В результате 41 были признаны псевдопациентами хотя бы одним членом штата, 23 — хотя бы одним психиатром, 19 — одним психиатром и одним сотрудником. В реальности ни одного псевдопациента за три месяца в эту больницу не попадало — домой могли отправить тех, для которых лечение могло быть бы просто необходимым.

Выводы

Розенхан заключил, что психиатры того времени не могли распознать ни здоровых людей, ни людей с психическими расстройствами. Диагностические критерии психических расстройств не позволяли точно отделить норму от патологии. А тенденция относить здоровых людей к психиатрическим пациентам с диагнозом может быть обращена вспять, когда ставки (в данном случае престиж и диагностическая проницательность) высоки.

Предполагалось, что компетентный практикующий психиатр может провести пересмотр первоначального диагноза, посчитав его за ошибку. Однако никто этого не сделал. По отчётам медсестер, наши псевдопациенты из первой части эксперимента были “дружелюбны”, “сотрудничали” и “не проявляли никаких аномальных признаков”. Но отсутствие симптомов было считано за течение болезни, а не её отсуствие.

Розенхан предложил такие объяснения полученным результатам:

1. Сама больница создает особую среду, в которой поведение может быть легко неправильно понято.
2. Люди, у которых не диагностировано психическое заболевание, могут проявлять отклоняющееся от нормы поведение, например, расхаживая взад и вперёд. Без диагноза это приписывается не психопатии, а, например, скуке или тревоге. Но при его наличии такое поведение чаще приписывают психопатии. И этот факт, по мнению Розенхана, указывает скорее на огромное совпадение в поведении здоровых и имеющих психические нарушения людей, чем на компетентность психиатров, психологов или медсестёр.

Предложения

Профессор Розенхан нашёл выход для практикующих психиатров и пациентов в таких решениях:

1. Нужно отходить от понимания психиатрических диагнозов в той форме, которая существует в профессиональном руководстве DSM II, в пользу диагностики пациентов со “специфическими проблемами и поведением” (вместо диагноза “шизофрении” — “галлюцинации неизвестного происхождения”). По его мнению, это позволит обеспечить необходимое лечение вне психиатрических больниц и не допустить “прилипания” к пациенту какого-либо диагностического ярлыка.
2. Повышать “чувствительность” работников сферы психического здоровья и исследователей к симуляции, например, путём ознакомления их с соответствующей литературой.

Критика Розенхана

Психолог Дмитрий Филиппов провёл анализ всей поступившей критики этого эксперимента и выразил своё мнение о том, что мало что изменится с изменением названий болезней. «Слово “психопат” заменили словом “социопат”, а недавно термином “антисоциальная личность”... Дело не в словах.

В таком случае единственный способ избавиться от стигматизации — доказать, что психических болезней не существует, к чему и клонит Розенхан. На самом деле единственный эффективный способ улучшить отношение к психической болезни в обществе — это научиться эффективно лечить эти болезни” — делится Филиппов.

И не стоит забывать, что у диагноза есть цель. С его помощью врачи могут коммуницировать между собой, понимая патологию и контролируя расстройство. Он никогда не отразит в точности состояние пациента — к нему нужно присматриваться в каждом уникальном случае. Но диагностическая система значительно помогает в лечении и совершенствовании методов терапии.

Поэтому, по мнению Филиппова, заменять психиатрические диагнозы на описательную систему с фокусом на поведенческие фенотипы нет смысла. “Розенхан ошибочно считает, что проблемы с надежностью диагнозов есть только у психиатрии, они есть и в других сферах медицины”. Однако наличие этих проблем не означает, что диагнозы в медицине вообще не нужны.